Сергей Лукьяненко - Глубина [сборник]
Он как-то странно двигается. Очень ровно, словно по асфальту. Смотрю на его ноги — они не касаются песка. На босых ногах Мага стоптанные тапочки, из которых растут крошечные, молотящие по воздуху крылышки.
— А я только с девушками шампанское пью, — отказываюсь я. — Там водка есть?
— Там все есть! — Маг шлепает на стол бутылку ликера ядовито-фиолетового цвета и убегает с невостребованным «Абрау-Дюрсо». Через минуту, все так же паря над пляжем, он возвращается с водкой «Урсус», хрустальным кувшином, полным воды, и пакетиком «Зуко».
— На, мешай!
«Урсус» я никогда не пробовал, но по слухам, водка хорошая. С надеждой, что подсознание додумает вкус за меня, наливаю стопку. Маг хватает кувшин и сам смешивает в нем напиток, пользуясь рукой в качестве миксера.
В конце концов, мы в виртуальности… микробов тут нет. Залпом выпиваю и отхлебываю прямо из кувшина. Интересуюсь:
— Где такую обувку раздобыл?
— Тапочки? А, сегодня сделал… запарило в песке вязнуть. Нравится? Понимаешь, ходить в Диптауне можно только по полу. Вот пришлось к подметкам кусок пола приклеить. И теперь никаких проблем — гуляй по воздуху, пока не устанешь!
Маг хохочет и начинает мелко перебирать ногами, поднимаясь почти до уровня стола. Потом поджимает ноги, падает в кресло и откупоривает свой ликер. С чмоканьем припадает к бутылке.
— Шикарная штучка! — заявляет он. — Сладкий-сладкий! Настоящий Кюрасао!
— Ты весь день тут проводишь? — интересуюсь я.
— День? Ха! Я отсюда выхожу поесть и, пардон, в туалет сбегать!
— Мадам говорит, вся защита на тебе держится…
— Не то слово! Тут все на мне держится.
— Посторонний может сюда пройти?
— А как бы мы на жизнь зарабатывали, если их не пускать?
— Я о другом. Возможно проникнуть в служебные помещения борделя?
— Заведения! Это не бордель, а Заведение! Нет, нельзя.
— Абсолютно?
Маг вздыхает и становится более серьезным:
— Ты хакер или ламер?
Вопрос риторический, но все же отвечаю:
— «Чайник» я.
— Понятненько… Абсолютных защит не существует. Чем больше приближаешься к абсолютной надежности, тем неудобнее твое пребывание в виртуальности. Тут квадратичная зависимость: с увеличением защиты падает твоя способность воспринимать и передавать информацию. Самое главное — найти оптимальное соотношение защиты и удобства. Наша охранная система создана с элементами искусственного интеллекта. При обнаружении попыток взлома дается оповещение, вводятся дополнительные пароли, включаются болванчики…
— Болванчики?
— Автономные мобильные охранные программы, фагоциты. Я их болванчиками зову, они все тупые. Ты чего не пьешь?
Наливаю себе еще.
— Если идет интенсивная атака, — продолжает Маг, — то степень защиты растет неограниченно, вплоть до полной капсуляции Заведения. Разумеется, на практике такого не случалось, но все должно работать именно так…
— Ты хочешь сказать — защита все-таки идеальна?
Маг мнется. Тщеславие, которого он явно не лишен, борется в нем с объективностью.
— Нет… Если проникновение спланирует большая группа профессионалов, они успеют войти, прежде чем охрана заработает на всю катушку. Только кому это надо, а?
Я понимаю, что иного ответа и ожидать было смешно. На любой щит находится свой меч.
— Спасибо, Маг.
— Да ладно, мелочи! — машет он рукой. — Хочешь свою охранную систему наладить? Притаскивай, помогу. Или нет, пошли к тебе! — загорается Маг. — Сам все сделаю. Скучно тут сидеть!
Качаю головой — не угадал.
— Просто интересуюсь постановкой дела.
— А, так ты из проверяющих? — вскидывается Маг. — Т-с! Все понял, тихо… Чего Мадам сразу не сказала?
Интересно, кто может проверять виртуальный публичный дом? И зачем? Очень интересно… но расспрашивать Мага не решаюсь.
— Пойду, может, уже и Вика освободилась, — говорю я. Маг сразу становится торжественным и важным.
— Ты смотри. Вику не обижай! — предупреждает он. — А то… она девчонка славная, я за нее любому морду набью.
Маг вздыхает, мечтательно смотрит на море.
— Хотел было за ней приударить, да ты меня опередил… — признается он. — Вика ведь в меня влюблена была по уши. И сейчас еще, наверное… но ты не переживай. Я у друзей подруг не отбиваю.
Когда-то я думал, что компьютерщики из телесериалов — это придуманные характеры. Если бы! В жизни они тоже есть.
— Но вот к той, беленькой, лучше и не подходи! — добавляет он. — Она в меня втюрилась, уже с полгода сохнет.
Бедная девушка, не подозревая о своей тяжелой судьбе, хохочет, обнимаясь с подружкой.
— Или, может, за Наташкой приударить… — размышляет Маг. — Они тут все такие влюбчивые!
Он подхватывает свой ликер и приплясывающей походкой движется к веселящейся блондинке. А я пользуюсь моментом, чтобы смыться.
101
Видимо, я делаю пару лишних кругов на винтовой лестнице и поэтому спускаюсь в холл. Давешних посетителей нет. Наверное, уже вкушают радости жизни.
Только какой-то парень стоит у стола, листая черный альбом. Невысокий, сутулый, с лицом изголодавшегося сурка, длинными прядями волос, выбивающимися из-под надвинутой на глаза кепки.
Я прохожу мимо, к двери в служебные помещения, когда до меня доходит. А парень уже откинул альбом и неторопливо двигается к выходу.
— Кепочка! — окликаю я его.
Он останавливается и медленно оборачивается. Глаза пустые, жизнерадостные, как у вареной рыбы.
— Ты — Кепочка, — повторяю я.
Ни малейшей реакции. Парень лупится на меня пустым взглядом.
— Ты мне не нравишься! — с нежданной радостью говорю я. — Слышишь? Ты мне очень не нравишься.
— Три раза «ха-ха», — отводя блеклый взгляд, отвечает Кепочка. И вновь поворачивается к двери. Любопытства в нем нет в принципе.
Но по крайней мере земляк.
— Стой! — кричу вслед, и он останавливается. Равнодушно ждет. — Тебе не следует больше приходить сюда, — говорю я.
Кепочка ухмыляется. Первая эмоция на его лице — но она такая механическая, словно я общаюсь с программой, а не с человеком.
— Чего ты здесь добиваешься?
Кажется, это тот вопрос, на который он готов ответить.
— Некоторые исследования групповой психологии.
— Проводи их в другом месте.
Белесые глаза обшаривают меня с ног до головы:
— Ты здесь работаешь?
— Нет.
— Значит — мутант.
Я теряюсь от этой странной характеристики, и Кепочка поясняет:
— Утрата социальной и этической ориентации. Распад личности. Какая неизбежная и отвратительная метаморфоза.
Уже открывая дверь он добавляет:
— Неинтересно…
…Голос Вики догоняет меня на выходе:
— Подожди, Леонид. Не надо!
Прийти в себя — довольно трудная задача. Оказывается, моя правая рука вцепилась в пояс, а левая сжата в кулак. Смотрю на Вику, ощущая, как медленно спадает ярость.
— Это был Кепочка? — уточняю на всякий случай.
— Да.
— Кажется, я начинаю понимать вашу реакцию…
— Остыл? — интересуется Вика. — Молодец. Пойдем. Мне уже не по себе от недавней вспышки. Странно, не ожидал, что меня можно так легко завести — ничего в общем-то не значащими словами.
— Кто он такой, Вика?
Она чувствует, что на этот вопрос придется дать ответ.
— Ничего особенного. Просто человек, считающий себя вправе судить окружающих.
— Например — виртуальных проституток?
— Не только. Я знаю еще пару мест, где Кепочка ставит свои эксперименты.
— Он что-то говорил о психологии…
Непонятно почему, но эти слова Вику смешат:
— Личность, не способная к созиданию, обязательно ищет оправдания деструктивному поведению. Очень часто они принимают форму отстраненного наблюдения за несовершенствами мира. Особенно за такими, как наш бордель…
Мы проходим в дверь, с которой улыбается черный котенок, и Вика продолжает:
— Психология, в общепринятом понимании, крайне простая наука. Люди, не способные самостоятельно вбить гвоздь или срифмовать пару строчек, ни капли не сомневаются в своей способности понимать и судить других. В крайних проявлениях это становится смыслом жизни и источником самоутверждения.
— Кто ты, Вика?
— Психолог. Доктор, если тебе интересно.
Она садится, стряхнув со стула каменную крошку. Комната после землетрясения явно нуждается в уборке. Поскольку второго стула все равно нет, я опускаюсь на корточки.
— А тема твоей диссертации?
— «Сублимация аномальных поведенческих реакций в условиях виртуального пространства».
Словно извиняясь, она добавляет:
— Принято формулировать таким языком.
